В раннем детстве меня иногда пугали: не будешь послушным, тебя
посадят в клетку для кроликов... Воспоминание из детства вернулось ко мне спустя
десятилетия, когда окружающая меня действительность стала иногда напоминать
кроличью клетку, где жизнь каждого кролика зависит от воли хозяина: захочет -
покормит, захочет - приласкает, почешет за ухом, разрешит побегать или
травку пощипать на лужайке, захочет - зарежет и бросит в суп...
Десять лет назад мне пришлось снимать 5-часовой документальный
фильм "Витебское дело" - о том, как на протяжении 15-ти лет сексуальный
маньяк задушил 37 женщин. Но его некто не искал, хотя все преступления совершались
недалеко от Витебска и по "почерку" несложно было определить, что убийца -
один и тот же человек...
После очередного убийства вместо поисков сексуального маньяка
хватали людей, в основном молодых, и обвиняли их в убийстве. 14 невиновных человек
отсидели в тюрьме сроки от 10 до 15 лет, одного расстреляли.
Когда этот юридический Чернобыль взорвался, и преступления работников
правоохранительных органов стали известны, всех пострадавших выпустили из тюрьмы.
Я брал интервью для фильма, и каждому я задавал один и тот же вопрос: "Почему
ты признался в убийстве, которого не совершал? Ведь тебя не били, не мучили,
не пытали...". Конечно, рукоприкладство было, но не в такой степени, чтобы приговорить
самого себя...
Все отвечали примерно одинаково, и ответ был ошеломляющим: "Когда
за тобой захлопывается железная дверь камеры в следственном изоляторе, понимаешь,
что ты обречен, и никто тебе не поможет: ни папа с мамой, ни сам Господь Бог...
Когда следователь в паре с прокурором и адвокатом ежедневно тебя уговаривают:
признайся, иначе расстреляют! А жить-то хочется!.. Следователь сам говорил:
"Ты отсюда уже не выйдешь. Мне приказано любой ценой раскрыть преступление,
чтобы успокоить общественное мнение. Город должен спать спокойно".
Нужно запомнить из этого признания две ключевые фразы:
"Следователь в паре с прокурором и адвокатом".
"Мне приказано любой ценой раскрыть преступление".
В этих словах - глубинный смысл витебской трагедии. В этих
словах - разгадка многих драматических событий, которые происходили и происходят
в Беларуси сегодня.
Главным героем "Витебского дела" был следователь по особо важным
делам Прокуратуры Республики Беларусь легендарный Михал Кузьмич Жавнерович.
Именно Михал, а не Михаил.
Легендарный во всех смыслах этого слова.
Во-первых, своей философией.
"Каждый человек - преступник, -- говорил Михал Кузьмич. -
Он еще не совершил преступление, но может совершить!.."
У Жавнеровича была стопроцентная раскрываемость преступлений -
случай уникальный в мировой юриспруденции. В Прокуратуре Беларуси молились на
него и бросали на самые запутанные дела. Через неделю-другую преступник уже
сидел в следственном изоляторе, а через месяц-второй - на скамье подсудимых.
"Спец по убийствам" - была негласная кличка Жавнеровича среди коллег. Награды
и почетные звания сыпались на него так часто, что на пиджаке уже не было места
для очередного знака. Прокуратура тоже не оставалась в накладе - столы
начальства ломились от различных Почетных грамот, а кабинеты были увешаны переходящими
и юбилейными Красными знаменами за заслуги в борьбе с преступностью. И, конечно
же, - очередные звезды на погоны.
Когда в автомобильной катастрофе погиб П.М.Машеров, из Москвы
в тот же день прилетел заместитель Генерального прокурора СССР с бригадой лучших
сыщиков Советского Союза, но москвичей и близко не подпустили к арестованному
накануне водителю грузовика, столкнувшегося с машиной Машерова. Объяснили: его
будет допрашивать лучший следователь республики Михал Кузьмич Жавнерович...
И лишь после вопиющего беззакония "витебского дела" вдруг обнаружилось,
что слава белорусского Мегрэ добыта преступным. Михал Кузьмич находил невиновного,
но слабого человека, прятал его в тюрьму и угрозами, иногда побоями, добивался
признательных показаний. А потом уже, по ходу дела , подсказывал обвиняемому
детали убийства или изнасилования.
Бригада следователей из Москвы, распутывая "витебское дело", вдруг
обнаружила, что "лучший следователь республики" имеет интеллект колхозного пастуха,
косноязычен настолько, что не может правильно выговорить двух слов подряд, что
его знание уголовного кодекса равноценно знанию им устройство атомной бомбы...
И т.д. Но это были еще только цветочки...
Оказалось, что все сфабрикованные Жавнеровичем и К° уголовные
дела, в основном, на признаниях обвиняемых, благополучно проходили и через суды!
На большинстве процессов люди, будучи невиновными, отказывались от своих признаний
на предварительном следствии, но тем не менее...
Липовое следствие покрывалось таким же липовым судом. Пятнадцать
лет подряд!
Вспоминаю одну деталь. Одна свидетельница видела издали,
недалеко от места преступления, троих парней с собакой породы овчарка... В Витебском
пригороде схватили троих друзей - Ковалева, Пашкевича, Янченко - и обвинили
в убийстве. Следствие вел Жавнерович. Ковалев отсидел от звонка до звонка пятнадцать
лет. Пашкевич - 12. Янченко -2...
В одном из томов уголовного дела, которое рассматривал суд, аккуратно
вклеена фотография маленько дворняжки Ковалева, своим размером больше напоминает
кота, чем овчарку... А ведь это было едва ли не единственное вещественное доказательство
вины - "собака породы овчарка". Суд такую "мелочь" проигнорировал...
Судьи, как и следователь Жавнерович, прекрасно усвоили главное
холуйское правило: обслуживать не закон, а власть! Ради собственных наград,
квартир, повышений по службе они отправляли за решетку невиновных. Закон и власть
для них означали одно и то же! С тех пор прошло пятнадцать лет - слишком маленький
срок, чтобы изменить ситуацию к лучшему.
Я работал над фильмом три года, изучил около полутысячи томов
"витебских дел". И не только витебских. Было еще "мозырское дело", "могилевское
дело", "гомельское"... Об этих преступлениях следствия и судов информация в
Беларуси более скупа...
Когда в 1985 году сексуальный маньяк Михасевич был, наконец пойман
(по моей версии, он сам сдался, возненавидев себя и собственную никчемную жизнь),
невиновных выпустили из тюрем, реабилитировали. Одного - посмертно. Более 200
работников правоохранительных органов - нарушителей закона - "наказали", -
в основном, выговорами по партийной линии. Единицы были отстранены от работы.
Некоторых отправили на пенсию, в том числе и Жавнеровича, которого судить не
могли, так как он был ветераном войны. Но даже это смешное наказание не было
широко обнародовано. Система "концы в воду" работала исправно...
Если бы подобное случилось не в советской стране, добрая сотня
пинкертонов была бы отправлена на тюремные нары, потому что был нарушен закон.
Это - у них... А у нас, у советских, нарушение закона никогда не считалось преступлением.
И не считается до сих пор.
Холуйство неистребимо, потому что ненаказуемо! Никогда.
Если виновным оказались двести (!) человек - это уже не судебная
ошибка, не исключение из правил, а правило, и многие из правоохранительной системы
и сегодня живут по этому правилу.
Вот источник наших бед - вчера, сегодня и завтра. И в 22-ом веке
тоже.
Сегодня я могу с полной ответственностью за свои слова назвать
причину юридического Чернобыля в Беларуси - низкий профессиональный и интеллектуальный
уровень работников правоохранительных органов, помноженный на коэффициент
холуйства.
Трехсерийный полнометражный документальный фильм "Витебское дело"
был закончен мною в 1991 году. На экраны вышла только первая серия. Две остальные
пылятся в фильмохранилище киностудии "Беларусьфильм". Первая серия - о преступлениях
Михасевича. Вторая и третья - о преступлениях следователей, прокуроров и судей.
За десять лет сериал ни разу не был показан на белорусском телевидении. Вы не
догадываетесь, почему?
Более того, было заведено дело лично на меня - как автора фильма.
Один из витебских прокуроров, чья фамилия была названа в интервью с незаконно
осужденным Ковалевым, подал иск... о защите чести и достоинства! И я, как некогда
Ковалев, мог на собственном опыте убедиться, как судят в Витебске. На мое счастье,
через два года нервотрепки Верховный суд республики отменил судебное преследование
режиссера фильма "Витебское дело". По-моему, чтобы не пополнять и без того слишком
длинный список жертв белорусской Фемиды еще одной фамилией... Но испытанное
мной ощущение полной беззащитности я запомнил на всю оставшуюся жизнь...
После поимки серийного убийцы Михасевича, его жена обратилась
в милицию с просьбой, чтобы ей и детям разрешить поменять фамилию.
Судья, который по одному из "витебских дел" приговорил к расстрелу
невиновного человека, фамилию не поменял.
Сегодня законодательная, исполнительная и судебная власть в стране
принадлежит одному человеку. В этих условиях каждый, кто попадает в немилость
власти, обречен. Последует политический заказ, и намеченная жертва немедленно
попадает в руки так называемого правосудия, которое исполняет в государстве
так же, как и Белорусское телевидение, своеобразную роль киллера.
Помните философский пассаж "гениального" следователя Жавнеровича:
"Любой человек - преступник. Он еще не совершил преступление, но может совершить..."
Кстати, меня удивляет одно обстоятельство: почему у
нас так много судей-женщин? И в этой связи вспоминаю рассказ одного известного
романиста, который едва ли не четверть жизни провел в качестве члена Президиума
Верховного Совета БССР. А в те времена вопросы помилования приговоренных к смерти
решались на заседаниях Президиума. "Так вот, -- рассказывал писатель. --
Когда надо было голосовать за смертный приговор, многие мужчины мнутся, мнутся,
но рук не поднимают... Психологически это очень трудно - будто ты сам,
лично, пускаешь ему пулю в лоб или засовываешь его голову в петлю... Мужчины
чаще всего воздерживались от голосования или голосовали за помилование... А
вот женщины, к моему великому удивлению, всегда голосовали за смерть... Всегда!..
Вот такая странная психологическая загадка..."
Я тоже не могу внятно объяснить один феномен: прямо-таки космическую
любовь женщин к вождям. Я много работал с немецкой кинохроникой времен Великой
Отечественной войны. В 1944-ом и 1945-ом годах на митинги в Германии собирались,
в основном, женщины. Мужчин сожрала война... Уже было известно, что Гитлер терпит
одно поражение за другим, но многотысячные толпы женщин по-прежнему боготворили
его: при виде вождя они сходили с ума от радости, у многих на глазах были слезы
счастья, самые восторженные рыдали с истерическим криком "я хочу от тебя ребенка!".
Те, кто был с детьми, протягивали ему малышей, умоляя "бога", чтобы он прикоснулся
к ребенку...
Что это? Все та же подсознательная любовь жертвы к своему палачу?
Женские комплексы? Магнетическое воздействие личности вождя? Или человеческая
слабость, патология, чувственности, просто глупость... Что?
| |
